Ралиф
– Прости, Ада, – ухмыльнулся, заметив, как девушка сжалась, дрожа от страха, словно крошечный воробей под холодным, беспощадным ветром. – Я не хотел тебя напугать.
Аманда перевела на меня испуганный, затравленный взгляд, и сердце сжалось. Ромашку следует как-то успокоить.
– Давай нормально познакомимся… – предложил, мягко улыбнувшись. – Моё имя Раф. Ты в безопасности со мной. Я хочу тебя спасти и уж точно вредить не собираюсь, Ада. И… тебе не стоит меня бояться, я не трону тебя.
Я говорил уверенно и мягко, стараясь показать, что девушке рядом со мной нечего страшиться, не только словами, но и всем своим поведением, жестами и чувствами, которые вкладывал в свои слова.
– Что тогда тебе от меня нужно? Зачем ты забрал меня оттуда? Почему не дал погибнуть рядом с отцом? – выпалила она на одном дыхании. Ромашка всё ещё не могла оправиться от произошедшего и её кидало из страха в непонимание и обратно. Она то набиралась смелости, то все её малые силы таяли, как весенний снег под ярким, палящим солнцем.
– Успокойся. Тебе нужно прийти в себя и понять чего хочешь дальше, – сказал слишком сухо. Нужно было как-то деликатнее, всё же девушка потеряла отца.
– Я просто… Просто не понимаю. Не знаю, что мне теперь делать… Где мне теперь быть? – с отчаянием промолвила она совсем тихо и словно спрашивала саму себя. Глаза ромашки наполнились слезами, губы дрожали, но она больше не позволяла себе заплакать. Сжимала кулачки и заставляла себя делать глубокие вдохи, успокаиваясь, набираясь сил.
– Попробуй не торопиться. Сегодня ты можешь остаться здесь, всё равно идти нам пока некуда. Я уйду, если ты хочешь побыть наедине со своими мыслями. Или я могу быть поблизости в другой комнате, если тебе нужно будет поговорить… – искренне предложил я и девушка кивнула, верно уловив суть.
Я замер на мгновение, ловя себя на мысли, что никогда ни с кем так не разговаривал, не успокаивал, не вкладывал в каждое слово столько тепла и заботы. Ни с кем… после смерти мамы.
Ромашка…
Одно твоё существование меняет меня до неузнаваемости…
После того как я оказался на улице, брошенным всеми и никому не нужным, очерствел, стал жестоким, грубым и беспощадным к другим. А сейчас… Сейчас я не узнаю себя. Не думал, что ещё способен на такую заботу, такое отношение.
– Спасибо… Мне… мне, наверное, лучше будет, если кто-то будет рядом, – тяжело вздохнула ромашка и в, едва успевших высохнуть глазах, вновь заблестели слёзы.
Такая нежная… хрупкая… такая беззащитная, словно одинокий, маленький цветочек в поле, храбро сражающийся со всеми невзгодами, но едва подует сильный ветер, то может переломить тонкий стебелёк. Такое сокровище нужно оберегать, заботиться…
– Я пойду приготовлю чай и нарежу сыра. Это должно помочь тебе успокоиться и нужно хоть немного поесть. Силы нам ещё понадобятся. А когда ты будешь готова, мы решим, что делать дальше.
Сказал и отошел к столу, пересиливая себя, чтобы тут же не вернуться к ней и не заключить желанную девушку в объятия. Подогрел воды при помощи магии, а заодно давая ей время и пространство для того, чтобы она могла перевести дух и набраться сил после потери отца и пережитого страха.
Комната была окутана тёплым, приглушенным светом от нескольких свечей, что завалялись у меня в сумке. Их тени мягко мерцали на выцветших стенах. Лучи вечернего солнца, попадающие в заброшенный домик сквозь маленькие, покосившиеся окошки, уже не достаточно давали света.
Я принес чай и присел на стул напротив кровати, где расположилась девушка. На ресницах у неё всё ещё были видны следы слёз, но в глазах появились и тени решимости.
Аманда встретилась со мной взглядом и поинтересовалась снова:
– Почему ты хочешь мне помочь? Что тебе от этого?
Я набрал воздуха в желании ответить, но слова застряли в горле. Замешательство и невысказанная боль – вот, что меня терзало сейчас.
И я молчал, раздумывая, как изложить то, чего сам ещё не до конца понимал.
Пауза липким туманом повисла в комнате, словно тяжёлые графитовые тучи, сдвигая воздушные потоки и создавая ощущение гнетущей безысходности. Да, всё было бы куда проще, если бы у меня самого был ответ.
После долгого молчания, глядя в сторону, Ада произнесла задумчиво:
– У меня есть тётушка по материнской линии… Отец просил уехать к ней. Он знал, что вы нападёте. Только не успел заставить меня уехать. А тётя… Она когда-то давно обещала маме, что позаботится обо мне, если с отцом что-то случится.
Я слушал, периодически кивая, позволяя ей договорить. А Ада продолжала, словно глядя мне в самую душу. В её глазах читалась смесь благодарности и непоколебимой решимости.